Деревянная церковь в честь Покрова Божией Матери была построена в сельце Макеево в 1695 г. стараниями князя Федора Ивановича Мещерского, чьим именем назвали потом село.
Сохранившиеся в усадьбе Мещерское постройки связаны с именем знаменитого зодчего, барона Л.К.Боде, чей труд навсегда запечатлей в облике Московского Кремля. В январе 1815 г. он женился на Н.Ф.Колычевой, которой принадлежало Мещерское. Боде построил здесь барский дом, флигель «теремок», башенку с воротами и оградой. В 1853 г. он перестроил и домовую Покровскую, церковь. Рядом с вей находится часовня-усыпальница владельцев усадьбы.
В 1891 г. Московская земская управа выкупила имение под психиатрическую больницу, которой руководил доктор В.И.Яковенко. В конце XIX в. в Мещерском достроены больничные корпуса и вспомогательные помещения.
Покровский храм стал больничным. В 1906 г. церковным старостой в нем был врач, директор больницы М.П.Глинка. В Покровско-Мещерской школе в 1900 г. законоучителем являлся священник Сергей Васильевич Георгиевский, учительницей — Л.И.Яковенко.
В советское время Покровский храм закрыли, его пятиглавие разрушили. Он был перестроен, разделен перекрытием на два этажа. В здании открыли кафе. В Мещерском сохранился усадебный дом, готическая башня, хозяйственные корпуса и остатки парка.
В наше время храм возвращен верующим. С 1994 г. в нем начались богослужения и активно проводятся восстановительные работы.
Незадолго до Мещерского за окном автобуса вздыбился циклопический призрак недостроенного владельцем частного горнолыжного спуска. Смотрится он среди подмосковных равнин и домиков впечатляюще. Заброшенный, когда-нибудь он начнёт не менее впечатляюще разрушаться. Спуск на огороженном высоким забором участке, близко не подобраться. Раньше рядом находилось имение Владимира Черткова (секретаря Льва Толстого) Мальвинское-Отрадное. Толстой там гостил, заезжал и в Мещерское. Автобус останавливается рядом с больницей (училище тоже в двух шагах). На территорию попасть просто, все местные через неё ходят, а кто-то и живёт.
Зачем нам стремиться туда? Больница расположена в усадьбе Боде-Колычёвых, которую посмотреть стоит. От этого места веет чем-то литературно-безумным.
Дом построен после 1817 года (когда точно – неизвестно, но если строитель следовал моде на архитектурные течения, то ближе к 1830-м) в весьма эклектичном духе: и псевдорусский стиль, и восточные мотивы, и совершенно неожиданно – египетские куросы-теламоны, если можно так выразиться. Кто они – чуть позже.
Состояние усадьбы огорчает. Как живут пациенты, не знаю, надеюсь, другие корпуса более благоустроенные. Больница большая, старая… А Мещерское – старинное село, и усадьба стоит на месте древнего славянского поселения. В окрестностях, в пойме Рожайки – семь курганов вятичей.
Герб князей Мещерских
Мещерские владели местом до 1708 года, затем через ещё одни руки оно было приобретено стольником Матвеем Васильевичем Колычёвым.
На рубеже XVIII –XIX веков Покровская церковь обветшала, помещики её не ремонтировали. Село превратилось в сельцо Мещерское и вошло в приход соседней церкви Спаса Нерукотворного Образа в Спасском-Прохорове – владении Трубецких.
Покровский храм до реставрации
Предположительно, один из сыновей барона Боде, Михаил Львович, стал инициатором строительства оригинальной усадьбы в Мещерском. Во всяком случае, в своём имении Лукино Звенигородского уезда Московской губернии (сейчас это Переделкино, резиденция патриарха) построил комплекс зданий в аналогичном псевдорусском стиле (а также мемориал рода Колычёвых, и церковь Святителя Филиппа, где будут похоронены многие члены семьи Боде). Вообще Михаил Львович – историк, археолог, коллекционер, помощник директора Оружейной палаты – много сделал для увековечивания памяти рода своей матери. Для сохранения знатной фамилии ему дозволено было именоваться Боде-Колычёвым и принять герб рода Колычёвых.
Но вернёмся в Мещерское. Архитектура главного барского дома соединяет черты русского узорочья с восточными орнаментами, теремки как элементы завершений кое-где сохранились. А самое интересное – атланты, или теламоны. Поза греческих куросов, которые обычно обнажены, а эти нет, на головах – немес, убор египетского фараона, однако отсутствуют обязательные для фараонов бороды; и набедренные повязки, точнее, фартуки-схенти ни на что не похожи, но вообще что-то очень знакомое, хрестоматийное… Узнали? Эллинизм, Антиной в образе Озириса. Два Антиноя обрамляют окно.
Антиной в образе Озириса
Статуя выполнена в традициях римской пластики, передаёт портретное сходство, но прямые плечи и вытянутые по бокам руки напоминают о классической египетской скульптуре. Кстати, точно такие же Антинои, но мраморные, купленные у заграничных мастеров, фланкируют входные группы в Голубом зале театра-дворца в Останкино у Шереметева.
Боде взяли идею у графа Николая Шереметева, выписавшего “идолов” из Италии не позднее 1801 года? Но на головах у Мещерских Антиноев ещё и капители, похожие на завершения лотосообразных египетских колонн. У Шереметевских Антиноев такого нет, как нет и у Антиноев в Павловском дворце, и у других наиболее известных в России. Зато есть у теламонов-Антиноев в Пио-Клементино, тоже из Тиволи.
Трудно определить, откуда именно Боде взяли эту идею оформления, ведь после египетского похода Наполеона 1798–1799 годов в Европе и России началась настоящая “египтомания” – и изображение Антиноя-Озириса тоже стало модным. (В годы правления Адриана скульптур таких было произведено множество из конъюнктурных соображений, и немало дошло до нас). Но не исключено, что Боде и сами бывали в папском музее.
Клинико-диагностическое отделение с готической башней
Кроме оригинальных построек, Боде оставили прекрасный ландшафтный парк. Сейчас он влился в больничные владения. То, что от него осталось, запущено, и с 1934 года было украшено довольно странным Ильичом по слепку Сергея Меркурова. Сейчас скульптура на реставрации, потом её поставят на территории школы. Возможно, облагородят и парк.
В Мещерском подолгу гостил поэт и князь Александр Иванович Долгоруков, вторым браком женатый на баронессе Анне Львовне Боде. Анна Львовна до замужества была фрейлиной, любила петь на клиросе и много раз заводила романы. В 1852 году за интригу с итальянским певцом Джованни Марио попала под надзор Третьего отделения и была удалена от двора. После чего вышла за пожилого князя Долгорукова, принеся ему хорошее приданое. Сам же князь прославился не столько стихами (у него есть и стихотворения, написанные в 1852–1859 годах в Мещерском, но из которых нет ничего интересного для цитирования), а тем, что, участник Бородинской битвы, сражений под Тарутиным и Малоярославцем, в 1813-м отправился куда-то с депешами от военного министра, но в дороге проиграл казённые 3 000 рублей, заложил у трактирщика амуницию и мундир, бросил депеши и слугу, загулял, вернулся в Москву и просил об отставке. Был судим, но благодаря заступничеству военного министра князя А.И. Горчакова, женатого на родственнице Долгорукова, признан сумасшедшим. Охотно посещал Мещерское.
Покровская церковь, наши дни
Наталья Фёдоровна Боде решила восстановить Покровский храм. В 1853–1859 годах под руководством известного архитектора Фёдора Рихтера, основоположника научной реставрации, работавшего и с Большим Кремлёвским дворцом и с храмом Христа Спасителя, была построена Покровская церковь, стилизованная под формы русского зодчества XVII в. Господствовала эклектика, но чисто псевдорусский стиль вполне вписывался в предпочтения Боде, а Фёдор Фёдорович Рихтер – эталон бережного отношения к истории архитектуры.
Покровский храм – один из наиболее ранних примеров беспримесной архитектурной стилизации, и очень удачный. Освятил его знаменитый митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов).
В 1859-м скончался Лев Карлович Боде, а через год его супруга Наталья Фёдоровна. Оба были погребены в часовне-склепе у Покровского храма.
В 1867 году усадьбу продали, а прах родителей перенесли в Лукино, имение Михаила. В Мещерском осталась могила только Льва Львовича Боде (1820–1855), предводителя дворянства Подольского уезда. Похоронен у правого клироса церкви.
Психиатр Владимир Иванович Яковенко
С 1893-го начался приём пациентов, возглавил больницу доктор Владимир Иванович Яковенко, чьим главным принципом было обходиться с больными без насилия. Он применял новаторские практики терапии. Например, здесь создали ферму и разбили фруктовый сад, где пациенты сами работали. Практиковалось проживание душевнобольных в семьях крестьян соседнего села Любучаны. Как к этому относились крестьяне, неизвестно. Подобными методами чуть позже и Усольцев лечил своих пациентов, включая Врубеля. Архитектором Эдуардом Крюгером были возведены больничные корпуса и вспомогательные помещения.
В 1894 году больницу посетил Чехов, приезжавший на Съезд земских врачей. Часто встречается мнение, что тут Чехов вдохновился на “Палату № 6” и “Чёрного монаха”. Увы, первое написано в 1892-м, а второе в 1893-м. Зато Чехов составил шутливое “врачебное” меню для Мещерского:
“Меню 4-го мая 1894 года, с. Покровское-Мещерское.
1. Продрома с соусом из ощущений голода и жажды. Салат из вздоров.
2. Инкубация. Меланхолическая рябиновка, маниакальная поповка, с десертом из разнообразных жертв борьбы за существование.
3. Зеленые щи на алкогольной почве, но без признаков вырождения, вместо которых – ватрушки и пирожки с начинкой из подкорковых центров.
4. Параноический ростбиф-монстр, с бредом величия. Приправа: горький бред преследования. Рекомендуется запивать лёгким вином и пивом.
5. Систематизированный бред с соусом из заздравных тостов.
6. Мороженое в качестве пузыря со льдом под язык.
7. Общая спутанность под влиянием алкогольных галлюцинаций.
8. Чай из лекарственных трав с патентованными лепёшками Абрикосова.
9. Подозрение на прогрессивный паралич: расстройство координации движений.
10. Благодетельный сон с внезапным выздоровлением”.
Консультационный корпус больницы, в центре – бывшая водонапорная башня. Здесь находилась квартира, в которой гостил Казимир Малевич. В 1907 году художник впервые приехал в Мещерское после того, как его бывшая жена Казимира Зглейц, устроившись работать в психиатрическую больницу фельдшером, увезла туда детей. Малевич обнаружил, что Казимира уже уехала оттуда с врачом, которого полюбила, а детей временно оставила на попечение дочери завхоза больницы Софьи Михайловны Рафалович, которая и стала второй женой художника в 1909 году. В этот период Малевич работал над идеями религиозных фресок, переосмысливая канонические сюжеты. Хочется думать, что Мещерское его вдохновляло.
Памятник Ленину в Мещерском
В 1929-м храм закрыли. Уничтожили верхнюю часть, разобрали колокольню, разделили основной объём перекрытиями на два этажа и в 1960–1970-е годы в здании храма действовало кафе, для прохода в которое прорубили дверь в центре алтарной апсиды. На втором этаже была библиотека.
Во время Великой Отечественной войны в усадьбе размещался военный госпиталь – здесь вылечили 2310 человек (это указано в памятный табличке на одном из корпусов).
С 1968 года в психиатрической больнице в Мещерском содержалась монахиня Валерия Макеева, диссидент и участник религиозного самиздата. Монахиня изготавливала молитвенники и фотокопии икон – то, чего не хватало верующим в те годы. В 1994 году в Покровской церкви возобновились богослужения, в 2011-м – воссоздан внешний облик храма.
К сожалению, не удалось попасть внутрь, церковь открывается только для праздничных богослужений. Рядом мирно паслась корова под бесстрастными взглядами разрушающихся, но не теряющих надменности Антиноев…
ЛЕВ КАРЛОВИЧ БОДЕ
Барон Л.К. Боде, 1787 —1859, из древней немецкой дворянской фамилии, сын полковника французской службы, женатого на англичанке Марии Киннерслей, родился в Эльзасе, в замке отца Бергцаберне 20 Января 1787 г.; в 1795 г., пользуясь покровительством матери Великой Княгини Елизаветы Алексеевны, родители его переселились из Франции в Ново-poccию, в имение, пожалованное Екатериной II. В 17 98 г. Боде поступил в Шкловский кадетский корпус, а в 1801 г. уехал за границу с матерью, которая отправилась хлопотать о возвращенье ей имения Сулец (unter Walden), отобранного во время революции. За границей сначала он сделался пажом, а в 16 лет офицером в пехотных. войсках курфюрста Гессен -Кассельского. После Аустерлицкого погрома «слыша возмущавшие его суждения, он почувствовал стыд находиться в бездействии, на службе чужого государя В 1806 г. он вернулся в Poccию и поступил юнкером в Лейб-Егерский полк, которым командовал граф Эммануил Сен-При и в числе офицеров которого было много эмигрантов. Догнав полк на походе, Боде при Гутштадте спас жизнь графа Сен-При и получил солдатский Георгий. С 1812 по 1814 г. он состоял адъютантом при гр. Штейнгеле, а затем при Витгенштейне, в 1815 г. получил орден св. Георгия 5 ст., а в Париже был произведен в полковники. В Январе 1815 г. он женился на Н. Ф. Колычевой, приятельнице его сестер, и скоро вышел в отставку. Прожив несколько лет в С-Петербурге и Москве, он переехал с семьей, для поправления дел, в с. Колычево, Балашовского уезда, откуда в 1830 г. холера снова заставила его вернуться в Москву. Здесь, благодаря родству с князем П. М. Волконским, он получил место сначала советника дворцового управления, а затем место его начальника, с большой квартирой в кавалерских корпусах, где семья его прожила 25 лет. Он имел придворные звания камергера, гофмаршала и обер-гофмейстера. При нем поднят Царь-колокол; ему поручено было восстановление теремов и постройка большого Кремлевского дворца. Крайне аккуратный и щепетильный в денежных делах, он лично любил и умел строить; чрез его руки прошли громадный суммы, так как Государь Николай Павлович вполне доверял барону Боде, что создало ему в Москва много завистников. Он получил звезду св. Александра Невского, особую медаль с брильянтами и надписью «благодарю» за постройку дворца и 40/т. рублей на уплату долгов; от Александра II звезду св. Владимира 1-й степени.
В семье он был главой, и жизнь шла патриархально, несколько на немецкий лад; жили широко, но просто; огромная квартира была наполнена чадами и домочадцами, прислуги было множество; при этом щепетильный барон сам ездил с лакеем в придворной ливрее, но это не разрешалось ни жене, ни дочерям. Власть его в семье признавалась сама собой, не выражаясь ни в чем, она чувствовалась, тем не менее, дети и внуки обожали доброго и сердечного, хотя и вспыльчивого старика. Он хорошо говорил по-русски, а дети должны были быть русскими, т.-е. не говорить по-немецки, что по тогдашним нравам значило говорить по-французски. Только шутка и ласка выходили у него удачно всегда на родном немецком языке. Внучатам он давал шутливые немецкие прозвища и любил иногда поболтать с дамами Московской немецкой колонии.
Обладая изящным лоском XVIII в., соединенным с военной выправкой, невысокий, плотный старик, с красивым лицом и густой щетиной белых волос на голове, которую внучата сравнивали с «одуванчиком», барон Боде до старости сохранил живой ум, бодрость и веселый нрав. Он оставил записки на английском языке (не изданы) о своей жизни до женитьбы.
Скончался, 29 Апреля 1859 г., в Москве и погребен был сначала в селе Мещерском, Московской губернии, Подольского уезда, откуда в 1867 г. прах его перенесен в склеп под церковью села Лукина, близ Москвы.
(С миниатюры 1812 г.; собственность графини Н. М. Соллогуб, в Москве)
Баронесса Наталия Федоровна Боде
НАТАЛИЯ ФЕДОРОВНА БОДЕБаронесса Н.Ф. Боде, 1790—1860, дочь капитана Федора Петровича Колычева от брака с Анной Никитичной Локисовой, последняя представительница старинного дворянского рода Колычевых, давшего России Святителя Московского Филиппа, родилась 7 Июня 1790 г. в г. Ряжске, где провела детство в доме матери, овдовевшей вскоре после рождения дочери; позднее она жила у тетки Mapии Петровны Колычевой, рожденной княжны Волконской, в Петербурге, где в Январе 1815 г. и вышла замуж за полковника барона Льва Карловича Боде. Смерть нескольких бездетных дядей и брата, убитого в 1812 г., сделала ее богатой невестой, но дела её были запутаны. От природы горячая и властная, она сумела переделать себя, и сама, только по чувству долга, всецело подчинилась воле мужа. Прожили супруги вместе 45 лет в полном согласии, среди патриархальной обстановки большой семьи, состоявшей из 11 человек детей, а потом и многочисленных внуков. Отличаясь глубокой религиозностью, она воспитывала детей в строго православном духе, хотя муж её был лютеранин, а её собственная библиoтeкa состояла из духовно-нравственных книг на французском языке. Высокого роста, прямая и сухая, с большим носом и сжатыми губами, очень благообразная, под старость она сделалась еще богомольнее и ежедневно посещала службу в домовой церкви в селе Мещерском.
Баронесса Боде имела 4 сыновей и 7 дочерей, а именно: Льва (1820, ум. 1855; предводитель дворянства Подольского у., Моск. губ.), Александра и Дмитрия (умерли в младенчестве), Михаила (р. 1824, ум. 22 Мая 1888; обер-гофмейстер, 15 Мая 1875 г. получил герб и фамилию Колычевых), Анну (р. 18155 ум. 1897; за князем А. М. Долгоруким), Наталию (р. 1817,ум. 1845; фрейлина), Марию (р. 1818,ум. 1864; девица, с 1862 г. монахиня Паисия), Екатерину (р. 1819, ум. 1867; за П. А. Олсуфьевым и во 2 браке за князем А. С. Вяземским), Софью (р. и ум. 1821 г.), Елену (р. 1826, ум. 1862; за А. И. Баратынским) и Александру (р. 1828, ум. 1890; за князем Н. А. Оболенским).
Баронесса Н. Ф. Боде умерла в селе Мещерском от нервного удара, чрез год после кончины мужа, 21 Апреля 1860 г., и похоронена была там же, около церкви; в 1867 г. прах её перевезен в село Лукино, в 17 верстах от Москвы, и положен там в усыпальнице под церковью св. Филиппа, соединяющейся переходом со старым, в русском стиле, домом Колычевской усадьбы. Здесь находится целая галерея фамильных портретов и архив рода Колычевых; там собрано так же многое, что напоминает о св. Филиппе. Лукино в настоящее время принадлежит дочери барона М. Л. Боде-Колычева (опять-таки последнего носившего эту фамилию), графине Н. М. Соллогуб.
Источник
